Элиас Файнгерш – тромбонист, известный во всем мире. И то, что он посетил фестиваль фестивалей «У Золотых ворот», конечно, большой подарок. Расположение зрителей Элиас получает сразу же, выйдя на сцену (немного раньше положенного, пока на ней еще находились артисты Владимирского театра со вступительным словом). «Эх, иностранец», – думает публика, добродушно посмеиваясь при виде комично не знающего, что делать, музыканта (артисты, исполняющие роли конферансье недоумевают, от чего это так смеется зал, ведь все действо разворачивается у них за спиной), и одновременно тоскливо вздыхает. Неужели спектакль на шведском (после польского Достоевского всего можно ждать)?.. Шутка ли!

       Какое же удивление и облегчение ждет публику, когда, исполнив первую музыкальную композицию (если позволительно так ее назвать, ведь это было скорее завораживающее ритуальное священнодействие, чем-то напоминающее азан – призыв к молитве), Файнгерш спрыгивает с небольшого возвышения, заставленного разным техническим оборудованием, на авансцену, поближе к нам, и здоровается по-русски. Здоровается просто и по-дружески, как будто давно знаком с каждым зрителем, моментально разбивая этим условную четвертую стену, отделяющую сцену от зала.

       Вообще, весь спектакль (концерт? дружеская встреча?) проходит в атмосфере абсолютной легкости и простоты. В формате стендапа Элиас рассказывает о музыке и о себе. О музыке в себе и о себе в музыке. Его монолог, «соло из оркестровой ямы», полон юмора, хотя, казалось бы, речь идет о серьезном предмете – о классике. Но с легкой руки человека-тромбона, знакомого с музыкой настолько близко, что по праву может относиться к ней шутливо и несколько панибратски (но со всей любовью и нежностью!), далекие оперные сюжеты в его пересказах становятся жизненными историями, полными забавных деталей, а канонические герои превращаются в чудаковатых соседей по дому. Файнгерш с упоением примеряет на себя различные образы, каждый раз заставляя публику громко смеяться и, возможно, чуть больше любить это странное и загадочное искусство, в котором можно петь на любом языке – всегда будет одинаково непонятно. 

       Рассказ о каждой опере («Тоска», «Кармен», «Мадам Баттерфляй») сопровождается исполнением самых известных фрагментов из них в лихой авторской аранжировке. Но самое большое волшебство – музыка, возникающая будто бы сама собой из записи и воспроизведения (до чего техника дошла!) многих-многих звуков, накладывающихся друг на друга и напоминающих этим звучание мира. Элиас Файнгерш стоит в свете софитов, окруженный сладковатым облаком дым машины, розовые, зеленые и золотые блики играют на тромбоне. И дух захватывает от красоты и счастья, от слияния человека с музыкой.

Ника Ерофеева