Санкт-Петербургский Государственный театр юных зрителей им. А.А.Брянцева.

Спектакль – «СТАРОСВЕТСКИЕ ПОМЕЩИКИ»

Какая, в сущности, смешная вышла жизнь,
Но что же может быть красивее,
Чем сидеть на облаке и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени?.."

«Жизнь их скромных владетелей так тиха, так тиха, что на минуту забываешься и думаешь, что страсти, желания и неспокойное порождение злого духа, возмущающие мир, вовсе не существуют, и ты их видел только в блестящем, сверкающем сновидении». Эти строки Н. Гоголя процитированы в программке к спектаклю Санкт-Петербургского ТЮЗА "Старосветские помещики".
И действительно - тишина эта на сцене словно осязаема. Мало реплик, мало разговоров, многие из которых, кажется, повторяются в семье старосветских помещиков изо дня в день. Пульхерия Ивановна и Афанасий Иванович, спокойная, монотонная жизнь, тысячу раз обруганная советскими педагогами за  ничтожность и бесцельность. В этом спектакле она раскрывается  совершенно по-иному. День небогат событиями и, кажется, прожит уже не раз, но для каждого из героев, как для ребенка, эти многочисленные повторения несут только радость, ощущение цельности, полноты жизненной взаимности. Общие радости, невинные шалости и постоянное ощущение друг друга наполняют быт старичков, всю жизнь проживших в неназываемой для них, но совершенной любви. Как будто в подтверждение церковной молитвы "Да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте…" проходят их дни. И даже в конце пути не посещает их страх и отчаяние. А только нежная тревога друг о друге.
Смешные старики со своей нелепой жизнью постепенно так входят в сердце зрителя, что тяжело избавиться от кома в горле, на глазах выступают слезы. Становится понятной избитая метафора  - моя вторая половинка. Пустота окружит Афанасия Ивановича, словно проявляя глубину его неизбывного горя, силу его любви.
И при потере этой половинке, при слабых попытках воссоединиться вновь с помощью бесед во сне и наяву с Пульхерией Ивановной, при отчаянных попытках изменить ход времени – надрывно и горестно ощущается безутешность и безнадежность. Только когда засветится окошечко в глубине сцены наверху и там зажжется золотистый букет осенних трав, Афанасий Иванович оживится и вымолвит с тихим облегчением: «Это Пульхерия Ивановна зовет меня…»
И только тогда все, кажется, встанет на место. И в полноте ощутится, что смерти нет, а есть любовь и жизнь, и верность до гроба – иные, вечные ценности нашего жестокого и циничного мира. «Они жили долго и счастливо и умерли в один и тот же день…»