Второй день фестиваля «У Золотых ворот» познакомил гостей с «Идиотом» - спектаклем Белгородского академического драматического театра им. Щепкина. Оставаясь дословно верным тексту романа, режиссёр Семён Спивак будто вскрывает его тайный шифр – в одном дне Мышкина, как в ДНК клетки, оказывается закодированным «тело» всего романа Достоевского «о вполне прекрасном человеке».

Действие спектакля очерчено только первой частью романа – череда событий между приездом князя Мышкина в Россию из Швейцарии и именинами Настасьи Филипповны. Только один день – чтобы, словно Христос, сошедший во ад, явиться в мир, засвидетельствовать его обреченность и вернуться вновь в свое ино-бытие.

Спектакль потрясающей библейской образности, «Идиот» уже начальным и финальным песнопением «Пробудись, душа» (тонко и точно исполненным актерским хором акапельно)  задает основную тему – мученичество человека в запрограммированном на крах мире. Непрерывающимся  звуковым фоном тиканье часов и  «танго смерти» (мелодия Карла Дженкинса) намекают: Memento mori. Множатся мизансценические рифмы, отсылая к новозаветным сюжетам. Рогожин со спины поддерживает обмякшего в обмороке Мышкина, распятием раскинувшего руки, – и Рогожин же водружает в доме Иволгиных на стол Настасью Филипповну, как мученицу, взошедшую на Голгофу. В финале сцены именин, когда роковая красавица отказывается «этакого младенца погубить» и уже готова ехать с рогожинской бандой, случаются объятия-прощания. О, что это за объятия! По-матерински бережно, долго, окутывает руками, убаюкивает она Мышкина – Богородица, снимающая сына с креста. Но будто кровавыми стигматами проступают бордовые перчатки на спине бежевого пиджака Мышкина. И тут же – как Пьета наоборот – уже Мышкин держит обессилевшую в беспамятстве Настасью, «стекающую» с его рук складками бордового платья (как душераздирающе судорожно прикрывает он этим платьем голые ноги женщины, как будто можно еще спасти от позора…). И вдруг становится очевидным двойничество Мышкина и Настасьи Филипповны, отзеркаливание их друг в друге. Агония узнавания себя в другом – и трагедия неизбежного расставания…

В условиях довольно аскетичной сценографии – стол, стул, задник для видео-проекций – на объемные «растущие смыслы» работают другие факторы. Невероятно точное попадание актеров в типажи Достоевского и яркая индивидуализация образов неожиданными физическими действиями; работающий, как часы, ансамбль (на сцене почти 30 человек) и композиционное «двоемирие». Режиссёр кинематографически  запараллеливает два плана действия в одной сцене. Пока, к примеру, толпа в режиме замедленной съемки подкидывает вверх князя, поздравляя с получением наследства, между Рогожиным и Настасьей случается свой роковой спектакль. 

«Потусторонность» Мышкина в начале спектакля – когда князь замирает перед кибер-реальностью компьютерной игры-стрелялки, отзывается рифмой в конце, закольцовывая этот мир.  Гигантский камин заглатывает всех персонажей, в красном зареве столпившихся у ног «вздернутой» в образное распятие Настасьи Филипповны. И только один «вполне прекрасный человек» остается по другую сторону адского пламени. Промелькнув мимо горя и мира уже ничего не спасающей красотой.                                                                                   Мила ДЕНЁВА