"Призыв"

Знаменитые режиссеры Роберт Стуруа и Семен Спивак привезли на владимирский Фестиваль фестивалей «У Золотых ворот» свои спектакли по пьесам Шекспира. Звездные личности встретились с местными СМИ, ответили на вопросы журналистов, рассказали, почему Шекспир вечно актуален, и порассуждали о современном театре.

Роберт Робертович Стуруа – грузинский и российский театральный режиссёр. Художественный руководитель Государственного академического театра имени Ш. Руставели в Тбилиси с 1980 года. Главный режиссёр Московского театра «Et Cetera» с 2011 года. Народный артист СССР (1982). Лауреат Государственной премии СССР (1979) и Государственной премии РФ (1999). Его постановка «Гамлета» на сцене лондонского театра “Риверсайд Стьюдиоз” в 1992 году была внесена Международным Шекспировским обществом в число 10 лучших мировых постановок этой пьесы за 50 лет. Во Владимир привез свой спектакль «Юлий Цезарь» в постановке Государственного академического театра имени Ш. Руставели из Тбилиси, где он проработал художественным руководителем 21 год.

Роберт Стуруа и директор Владимирского драматического театра Борис Гунин

– В пьесе Шекспира Цезарь знал, что в сенате его ждет смерть. Как Вы считаете, почему он все-таки туда отправился?

– Я думаю, что у любого Цезаря есть ощущение, что в какой-то момент они не властны над своей судьбой, что жизнь начинает свой последний акт. Я – фаталист и считаю, что не надо с судьбой бороться, не надо идти против течения. Я судьбу представляю как красивую женщину, которая взяла меня где-то в юности за руку, и я слепо иду за ней. Так и Цезарь не воспользовался своими возможностями покарать своих недругов. Наступает в жизни такой момент, когда ты понимаешь, что прожил греховную жизнь и кара является лучшим финалом твоей жизни.

Кстати, в нашей новой постановке «Ревизора» театра «Et Сetera» этот момент фатализма тоже присутствует. Когда в начале спектакля городничий сообщает о письме, кто-то его спрашивает: «А почему к нам ревизор?» «Видимо, судьба. Пришла и наша очередь», – говорит городничий. В обычной трактовке этот момент обыгрывается в юмористическом ключе. Мы же делаем его более серьезным.

– Наступят ли времена, когда Шекспир будет не интересен зрителям и режиссерам?

– Вы знаете, что после смерти Шекспира его пьесы в эпоху Просвещения были забыты, даже у себя на родине, в Англии. Во Франции до сих пор его считают необузданным драматургом с дурным вкусом. Из-за этих его постоянных убийств. Франция использует аристотелевскую теорию драмы, где все убийства происходят за сценой.

Сейчас режиссеры очень вольно обращаются с Шекспиром, становятся его соавторами. Жизнь все время поворачивается под новым углом зрения, и шекспировские пьесы обладают качествами кристалла: вдруг ты обнаруживаешь в нем новые грани.

– В чем Вы видите миссию современного театра?

– Кажется, греки говорили, что надо поучать и развлекать зрителя. Брехт говорил, что развлекать, а потом поучать. Я не такой идеалист, чтобы думать, что спектакль может изменить мир. Когда в зрительном зале сидят 60% Ричардов Третьих, вряд ли они утром станут лучше. Во время спектакля они могут быть не на стороне Ричарда, перед сном 10 минут они будут думать о своих не очень порядочных поступках. Но утром они продолжат свою ричардовскую жизнь.

Обычному человеку, возможно , кажется, что ценности забыты, что нравственность исчезла, что никто не обращает внимание на заповеди. Театр может напомнить зрителю, что зло осталось злом, добро – добром. Законы нравственности и человечности не меняются.

– Можно ли представить такую ситуацию, что вы приедете в наш театр и поставите спектакль с владимирской труппой?

– Я готов это представить, но возраст мой некоторым образом ограничивает меня. Осталось много пьес, которые я, скорее всего, не успею поставить. Хотя времена я ловлю себя на мысли, что театр мне очень надоел. Один художник эпохи Возрождения писал: если хорошему художнику, как и хорошему сапожнику, перед сном не кажется, что его выбор профессии – идиодство, если перед сном он не думает о том, на что потратил свой талант и свою жизнь, то значит, он очень плохой мастер. В 80 лет уже можно не любить свое дело. Но я знаю, что даже если я уйду на отдых, уеду в маленький домик на море, чтобы почитать, порисовать, послушать музыку. Я так давно это не даелал. Я отдохнул бы, но через неделю меня снова потянет в этот фантастический омут под названием «театр».

Семён Яковлевич Спивак – театральный режиссёр, художественный руководитель Молодёжного театра на Фонтанке. Народный артист Российской Федерации (2000). Награжден орденом Дружбы и «Звезда созидания». Владимирскому зрителю на Фестивале фестивалей посчастливилось увидеть две работы Спивака. Это «Идиот» по роману Ф. Достоевского в постановке Белгородского драматического театра и «Отелло» Шекспира из репертура Молодежного театра на Фонтанке.

– Какой автор Вам ближе – Шекспир или Достоевский?

– Я ставлю спектакль, когда мне понятна тема. Тему распознать очень трудно. Взять, например, Отелло. Честно сказать, надоела установка, что он – черный, она – белая. Но заинтересовала другая тема. Вы, наверное, наблюдали в жизни людей, которые внутри несчастливы и они распространяют это несчастье. Они не верят никому, они все время в каких-то проблемах. Так уж мы устроены, что и в интимном смысле, и в общественном мы распространяем нашу суть. Когда я учился в экономической академии в Санкт-Петербурге, был точно таким же, как Яго. Потом я встретил учителя по йоге, который живет в Мадриде, и как-то так получилось, что я понял, что я счастливый. В каждом спектакле я исследую себя. Это очень трудно раздеваться перед артистом и перед зрителем. Но я привык.

– А чего-то не хватает современному театру, каких-то тем? Или он, на ваш взгляд, даже избыточен?

– Я думаю, в современном театре произошла такая ошибка. Человек живет триадами: молодость, зрелость, старость. Личинка, куколка, бабочка. Превращение происходит два раза. Сейчас же объявлено, что весь театр поделен на классический и авангардный. Но я думаю, что театр должен быть подразделен на классический, современный, которым мы занимаемся, и на авангард. Происходит большая несправедливость из-за того, что театр поделили на две части. Классический театр воспроизводит сам себя, он не движется вперед, он работает с вечными темами. А современный театр берет и от авангарда, и от классического. Современный театр занимается человеком – самым главным, что может быть. Он не занимается человечеством, он занимается человеком.

– Что бы Вы могли пожелать нашему театру на 170-летие с высоты своего творческого опыта?

– Нам  40 лет будет, по-моему, 21 января. Что мы можем пожелать, будучи 40-летними 170-летнему театру?  Стараться оставаться живым. Это самое главное. В библейские времена люди жили до 900 лет. Желаю и Вашему театру дожить до 900-летия!

Записала Татьяна Лысова

Фото Владимирского драматического театра

Заглавное фото: спектакль “Юлий Цезарь”

http://www.prizyv.ru/2018/10/01/teatralnye-zvezdy-o-shekspire-i-o-sebe/