Марина Киселева, "Владимирские ведомости", 9 октября 2013 года

Фото: Владимира ЧУЧАДЕЕВА 

   В апреле 2014 года исполнится 10 лет как Владимирский академический театр драмы возглавил заслуженный работник культуры РФ Борис Гунин. За эти годы обновилась труппа. Наши ценители Мельпомены увидели много новых качественных спектаклей, поставленных известными в России и за рубежом режиссерами. Мы буквально привыкли к тому, что наш театр постоянно выигрывает награды на престижных фестивалях. 10 лет назад не все однозначно восприняли назначение Бориса Гунина директором. А сейчас представить наш театр без него - нереально. Сегодня «главный по театру» во Владимирской области ‑ в гостях у «ВВ».

- Борис Григорьевич, есть мнение, что актеры ‑ особо чувствительный и чувствующий народ. Легко ли руководить такими?
- На самом деле актерами становятся люди с особым нервным аппаратом. Те, у кого этого нет, в конце концов выбирают другую профессию. Если у человека нет эмоций, если у него не обнаженные нервы ‑ что ему делать в профессии? Дубина играть не может. Все нужно пропустить через себя, через сердце, через мозг. Хорошо это или плохо? Не знаю... Это данность. Что касается, легко руководить или не легко? Людьми в принципе тяжело руководить. А что ‑ в вашем деле легко? Вы, журналисты, тоже люди творческие. Все с характерами, со своими представлениями о том, как все должно быть. Разве не так?

- Часто чем талантливее человек, тем сложнее у него характер.
- Совершенно верно. Поэтому любым коллективом руководить сложно. И на стройке не легче. И в магазине. И на заводе.

- А сами не хотели стать актером?
- Хотел. Я был первым актером в школе. В первом классе сыграл Петрушку-иностранца Маршака и чеховского Ваньку Жукова. Наша классная ставила с нами спектакли. Это было замечательное действо. Кстати, Маршака я до сих пор люблю. Внуку перечитываю. И еще неизвестно, кто из нас больше получает от этого удовольствия.

- Борис Григорьевич, если вернуться к теме актеров. За эти годы я не раз общалась с ними, порой доводилось слышать о каких-то обидах... Но никто и никогда не жаловался на то, что у Вас есть любимчики.
- У меня их просто нет. Я стараюсь хорошо относиться ко всем работающим в театре. Артистов вообще всех люблю. Как не уважать тех, кто каждый день входит в клетку? А они именно это и делают. Каждый день выходят на сцену. Каждый день отдают часть здоровья, эмоций, интеллекта, сил зрителям. Чтобы люди получили катарсис (в лучшем случае) или некую радость. К актерам нужно относиться бережно. Они - носители нашей идеи. Именно они продвигают наш «товар».

- Но кто-то больше талантлив, кто-то ‑ меньше...
- Да, конечно. Но это не означает, что я должен относиться к ним неровно.

- Мнение Вашей супруги о театре Вы учитываете? Условная ситуация: Ваша жена пришла на премьеру, посмотрела и говорит: «Дорогой, тут что-то не то». Какой будет Ваша реакция?
- Такого в принципе быть не может. Моя жена - разумный и тактичный человек. И я не согласовываю с ней, что ставить, а что нет. Хотя мне, конечно, интересно ее мнение. Она - профессиональный многолетний зритель. Мы вместе 35 лет, из них 27 я работаю директором театра. Так что она посмотрела огромное количество спектаклей. А кроме того, она психолог, и мне интересно ее заключение с точки зрения психологии: о реакции зала и, собственно, о том, что происходит на сцене.

- До Владимира Вы всю жизнь прожили в Магадане?
- Нет. Я закончил институт культуры и пять лет проработал в Харькове. Потом мы на несколько лет уехали в Якутию: в Мирный, в Якутск. И только потом 13 лет прожили в Магадане.

- Но теперь Вы владимирец?
- Скорее, гражданин мира. Я очень люблю Владимир, счастлив жить здесь. Но вот вчера приехал из Петербурга ‑ замечательно. Харьков тоже люблю. Москву люблю, как бы она меня ни раздражала. Я не против патриотизма, я против местечковости. Вот этого «врастания всеми корнями» и убежденности, что какое-то одно место почему-то лучше всех остальных. В мире так много интересных регионов, городов... Вы же не скажете, что, к примеру, Прага или Рим хуже Владимира? Вот и я не скажу. Кто-то удачно переиначил поговорку: хорошо там, где мы есть. Я с этим согласен. Но уточню ‑ я уже никоим образом не устраиваю для себя другой жизни, кроме как во Владимире. Нет иных посылов, кроме того, чтобы жить во Владимире и работать во Владимирском театре.

- Борис Григорьевич, у меня в Вашем присутствии всегда сложные ощущения. Например, не могу сказать ни одного грубого слова. Ругаться при Вас ‑ это как, извините, безобразничать в музее или храме...
- Правда? Не надо так. А то я забронзовею и стану монументом.

- Я веду к другому. Вы производите впечатление человека, которым не покомандуешь. Попросить можно, а командовать ‑ нет. А кто-нибудь может Вами командовать?
- Кое-кто может. Внуки. Маленький недавно родился. Он еще не командует. А вот старшему 3 года и 2 месяца. Зовут Лев. Так повелось, что ему можно все.

- Он этим пользуется?
- Конечно. Есть масса вещей, которых я не позволял своим детям, но позволяю Леве. И дети мне об этом постоянно напоминают. Но он же маленький.

- И до какого возраста Вы собираетесь ему потакать?
- Всегда. Дочь спрашивает: чего ты его не ругаешь? А я отвечаю: у него есть мама, вот пусть она его и ругает. А я не буду.

- Отлично. Дочь ‑ злой полицейский, а Вы добрый?
- Выходит, так. Но тут безо всякого умысла. Есть жизненный опыт. Каким-то вещам я детей учил жестко. А потом, когда они выросли разумными людьми, то понял, что вел себя неправильно. Так что с внуком уже веду себя по-другому. Ничего не форсирую. Скажем, сын научился владеть ножом и вилкой за столом в два года. А Лева ‑ в три. Ну и что? Зато ребенок не мучился. Не надо от детей ничего требовать, не надо ничего решать насилием. Только лаской и объяснениями. Это лучше работает.

- На объяснения терпение нужно.
- Конечно. У родителей его не всегда хватает. А у дедушки с бабушкой ‑ сколько угодно. Куда торопиться? Мы момент форсажа прошли на детях. А с внуками ‑ не суетясь... Я вот решил дочку отстранить от подъема внука по утрам и сборов в детсад. У меня он не капризничает, все делает без единого звука. А с мамой начинается утренний хор: не буду чистить зубы! Этого не хочу! Того не буду! Со мной не так, мне же хватает терпения и мудрости...

- А представьте, как хорошо ребенку: можно расслабиться, зная, что ни за что не накажут.
- Точно. Это раскрепощает. И получается все благостно и замечательно. Я раньше не понимал, почему мои дети предпочитают оставаться с бабушкой-дедушкой, чем идти куда-то с нами. Теперь понимаю.

- Как Вас зовет Лева?
- Он меня зовет «дедей». И с его легкой руки дедеем меня зовут все домашние.

- Борис Григорьевич, какие качества Вам больше всего нравятся в людях, а какие - категорически нет?
- Нравится благородство. Хотя это редкое явление, к сожалению. Мне приятно общаться с благородными людьми. Речь не об аристократизме, а о человеческом благородстве. Потому что если человек - жлоб, то хоть корону на него надень, он останется жлобом. Благородным человеком не станет. А что касается неприятия ‑ не люблю снобизм, чванство, подлость. Я стараюсь с подобными людьми не общаться. Хотя не всегда удается.

- У меня есть знакомый парижанин, который ни разу в жизни не был в соборе Сакре-Кер и ни разу не ходил на парад в день взятия Бастилии. Во Владимире знаю людей, ни разу не бывавших в Палатах. Почему так? Ведь туристы с других концов Земли едут, чтобы это увидеть. А те, кто рядом с культурными ценностями, часто их не замечают?..
- Для меня это тоже удивительно. Некоторые мои магаданские друзья живут в Питере по 10-15 лет и ни разу не были ни в Эрмитаже, ни в Петергофе. Я, когда это узнаю, начинаю возмущаться. Хватаю их и везу открывать им всю эту красоту. Когда мы переехали во Владимир, то постарались увидеть максимально все, что можно увидеть в регионе: Владимир, Суздаль, Гусь-Хрустальный, Юрьев-Польский, Муром, Александров... В общем, все примечательные места. Это правильно. Это интересно. Это важно и нужно.

- А почему в театре сейчас совсем нет идеологии? Это ж не обязательно скука смертная. Например, «Как закалялась сталь» я до сих пор люблю. Если произведение талантливое, то и идеология не помешает. Но нет этого! При этом современная политика постоянно подбрасывает такие сюжеты!
- Очень хорошо, что театр освободился от принципа «утром в газете, вечером в куплете». Нельзя все время работать на злобу дня... Когда надо ставить про сталеваров во что бы то ни стало. Или непременно спектакль к юбилею революции. Слава богу, что этого больше нет. В театре должна быть одна главная идеология ‑ не допускать безнравственности. Все остальное к театру не имеет отношения. Скажем, «Оптимистическая трагедия» - отличное произведение. Но оно должно вызреть в театре. И не иначе. Мы в театре уже не должны ставить «Как закалялась сталь» потому, что это нужно идеологическому отделу ЦК КПСС. А вот если мы захотим поставить «Сталь», если поймем, что Павка Корчагин - не тупой борец за идеалы, а глубоко нравственный человек, отдавший жизнь ради других, то мы ее поставим. Я очень рад, что нас, например, не вынуждают к юбилею президента ставить спектакль о нем. А такое бывало. Вы не помните, а мы когда-то должны были к сроку инсценировать «Целину». Должны были инсценировать, цитировать и обязательно об этом говорить!

- Справились?
- А куда было деваться?

 Автор: Марина Киселева

Источник http://www.vedom.ru/news/2013/10/09/11267-direktor