26 октября на малой сцене Владимирского академического театра драмы, не просто спектакль, а настоящий театральный феномен «Руки, которые не нужны». Почему феномен? Потому что постановкой от и до занимались Анна Лузгина и Ариадна Брунер, актрисы и исполнительницы главных ролей.

Перед нами композиция из поэм и стихов поэтессы Серебряного века Марины Цветаевой, посвященных их трагическому роману с Константином Родзевичем. Их история длилась недолго, всего лишь 3 месяца, но этот период стал самым плодотворным в творчестве Цветаевой. Только за этот небольшой срок поэтесса написала 90 работ. Но почему же в спектакле два действующих лица? Разве это не должна быть Марина со всем спектром своих душевных переживаний и чувств? Не все так просто.

Да, на сцене две героини, но кто же из них сама Цветаева? Да, пожалуй, что никто. «Руки, которые не нужны» это спектакль, который нельзя воспринимать буквально. Его прелесть в образности. Перед нами не знаменитая поэтесса, а ее душа, а точнее две ее стороны в разные этапы жизни.

Одна – романтичная барышня, нежащаяся в пылкой влюбленности. Игривая, светлая и окрыленная. Она воспевает моменты короткой, но страстной близости, и улыбается, улыбается, улыбается. Но именно она проходит этот нелегкий путь столкновения с реальностью. Именно ей жизнь режет любовные крылья, а улыбка сменяется слезами.

«Зубы
Втиснула в губы.
Плакать не буду.

Самую крепость -
В самую мякоть.
Только не плакать».


Вторая – с реальностью уже столкнулась. Она измученная событиями реалистка, которая изо всех сил старается оставаться сильной. И пусть она злится, но все равно невольно срывается на ностальгию по былой любви.


«Тверже камня краеугольного,
Клятвой смертника на одре:
— Да не будет вам счастья дольнего,
Муравьи, на моей горе!»

Для героинь эта гора – чувство любви. Блаженная радость, когда ты на ее вершине, или же тяжелые оковы, которые накрепко приковывают тебя к этой горе, не давая возможности сбежать. Здесь это лестница. И мы можем проследить символизм в действиях второй героини, когда она хватается за ее ступени, но все равно пытается идти или танцевать. Этой любовью она саму себя сковывала.

О любовном интересе героинь мы можем узнать лишь из их речей, когда они то ласково, то обиженно называли его музой или их Арлекином, но есть еще одна деталь – пиджак. Даже два пиджака, которые девушки обнимают, отождествляя с образом любимого мужчины. В одном моменте обе надевают их, но надевают по-разному: первая, как смирительную рубашку, словно милый сковывает ее дух, вторая же – правильно, смиренная и готовая стойко перенести этот груз прошлого, срастаясь с ним и становясь сильнее.

Пусть в плане декораций спектакль про минимализм, но в нем и без обилия вещей много деталей. Взять, например, тот же мел, которые героини передают друг другу как право голоса, который в свою очередь раскрывает их как ту самую поэтессу. Им героини пишут недосказанности, то, что хотели бы сказать в лицо тому самому. То же самое, что и делала Цветаева своими стихами.

Резюмируя, это спектакль о любви и расставании, которое, по мнению Марины Ивановны, «не по-русски! Не по-женски! Не по-мужски!». Спектакль о принятии себя как личности и творца. Спектакль, который даже самого равнодушного доведет до дрожи, ведь он о живом – о смятенной человеческой душе.


Студентка факультета журналистики ВлГУ Надежда Живаева